Полонский на острове: как один из самых эксцентричных российских девелоперов оказался в Камбодже
Когда-то его имя гремело на весь бизнес-мир России. Он строил небоскрёбы, давал интервью в бронежилете и уверенно смотрел в объектив камер. Сергей Полонский был символом амбиций нулевых — ярких, дерзких, непредсказуемых. А потом… он исчез. Точнее, не совсем исчез, а оказался на острове у побережья Камбоджи, где всё стало похоже на кино. Только кино это оказалось вполне реальным.
До острова: миллиарды, бетон и скандалы
В начале 2000-х Сергей Полонский стал одним из самых заметных девелоперов России. Его компания «Mirax Group» строила знаковые объекты: башни Москва-Сити, жилые комплексы класса люкс, офисы, торговые центры. Всё — на размахе, с верой в вечный рост. Полонский вёл себя как рок-звезда в мире недвижимости. Его запомнили за фразу: «Кто не заработал миллиард — идите в жопу!» — ставшую почти мемом.
Он давал интервью в каске и бронежилете, катался на вертолётах, тусовался с элитой. Но за стремительным подъёмом последовал обвал. Кризис 2008 года ударил больно — проекты стали замораживаться, инвесторы теряли деньги, начались суды и расследования. В России на Полонского завели уголовное дело. Именно тогда началась его трансформация — из девелопера в бродячего философа. И место для этого он выбрал не самое очевидное.
Камбоджа: точка бифуркации
Камбоджа появилась в его жизни не сразу. Сначала были попытки восстановиться, судиться, отбиваться. А потом — тишина. Полонский пропал с радаров и вдруг всплыл… у берегов Камбоджи. Без рубашки, с бронзовым загаром, на фоне лазурного моря.
Он поселился на одном из островов рядом с Сиануквилем — когда-то это был тихий рыбацкий регион, ныне стремительно развивающийся курорт с казино, небоскрёбами и китайскими стройками. Но остров Полонского был в стороне от этой суеты. Там — кокосы, песок, тень пальм, и он. Иногда — с коктейлем в руке, иногда — с мачете, отсекающим кокосовые орехи. И практически всегда — с философскими речами на тему свободы, перерождения и нового мира.
Остров как государство
Полонский говорил, что создаёт своё государство. У него были карты, планы, речь о конституции и цифровом гражданстве. Он называл себя «инвестором-отшельником» и предлагал желающим покупать участки земли на острове.
Интервью, которые он давал оттуда, выглядели как импровизированные манифесты. Он говорил о том, что цивилизация умирает, деньги теряют смысл, и только в джунглях можно нащупать настоящую свободу. «Я живу на 50 долларов в месяц. И мне хорошо», — уверял он.
Интернет взрывался заголовками вроде «Полонский строит утопию в Камбодже» или «Последний миллиардер на тропическом острове». Некоторые смеялись, другие сочувствовали, третьи — ехали к нему. Были и журналисты, и искатели приключений. Но остров оставался его — с кокосами, без дорог и с мечтой о новой реальности.
Камбоджа — как зеркало Полонского
Камбоджа — страна удивительная. Здесь возможно всё и одновременно ничего не гарантировано. Именно такая реальность, гибкая и парадоксальная, оказалась для Полонского идеальной. Он будто слился с ландшафтом: горячий, беспокойный, не поддающийся логике.
Он говорил, что нашёл здесь свою свободу. Что больше не хочет возвращаться в «бетонный ад». Местные жители относились к нему по-разному: кто-то с интересом, кто-то с опаской. Но одно было точно — он стал частью этого места. Не туристом, не инвестором, а каким-то своим, живущим по своим правилам.
Поворот: экстрадиция и возвращение в Россию
Но сказка не могла длиться вечно. В какой-то момент всё изменилось. Камбоджа, где долгое время действовала негласная «экстрадиционная амнистия», начала пересматривать политику. Полонский оказался в поле зрения правоохранителей.
Сначала его арестовали, потом выпустили. Потом — снова. В 2016 году его всё-таки экстрадировали в Россию. Его доставили в Москву, и там начался новый этап — суды, показания, обвинения. Полонский уже не выглядел так, как на острове. Похудевший, серьёзный, словно вернувшийся из долгого сна.
Суд приговорил его к пяти годам условно. Он снова дал интервью — теперь в костюме, без кокоса. Но что-то в его взгляде всё равно осталось от того островного человека.
А что с островом?
Остров, где когда‑то располагался проект Полонского, — Koh Dek Koul (Ко-Дек-Куль), небольшой клочок суши в Сиамском заливе примерно в 7 км от берегов Сиануквиля. Именно здесь Mirax Group в 2007 году реализовала бутик-отель Mirax Resort на 12 номеров, потратив около 30 млн USD.
Официальные данные подтверждают, что после распада Mirax Group отель остался под контролем Сергeя Полонского — проект не был продан сторонним инвесторам, а перешёл в структуру, компании которой он лично контролировал. Отель функционирует до сих пор. В сети встречаются предложения аренды вилл и номеров, включая президентские с бассейном стоимостью до 3000 USD в сутки, хотя сайт уже не обновлялся с 2008 года, а сам Полонский подтверждал эти цены лично.
По данным источников, Полонский получил права долгосрочной аренды как минимум восьми островов, включая Koh Dek Koul, а также субаренду или права управления ещё четырьмя — Koh Mai, Koh Pi, Koh Damlong и Koh Prin, при общем объёме вложений более 6 млн USD.
После его отъезда в Россию островные постройки продолжили использовать: отель открыт, прием ведётся. Однако инфраструктура за пределами курорта не развивается: дорог нет, новые постройки почти не появляются, и основной поток гостей ограничен любителями экзотики и нестандартного отдыха.
Почему это важно?
История Полонского — это не просто байка о сбежавшем миллиардере. Это история о свободе — странной, неудобной, но искренней. Камбоджа в ней играет не просто роль фона. Это партнёр по безумию, по поиску и по внутренней революции. Она принимает таких людей. Таких, как Полонский. Таких, как, возможно, и вы — если когда-нибудь захотите всё бросить и уехать к морю.
Камбоджа — страна, где можно исчезнуть. И найтись заново.
Спросите любого, кто подолгу живёт в Камбодже, — и он вам скажет: здесь легко потерять прежнего себя. Но можно обрести нового. Полонский прошёл этот путь на глазах у всех — громко, хаотично, местами нелепо. Но абсолютно по-настоящему.
В этом, пожалуй, и есть настоящая Камбоджа — не про буддийские храмы и Ангкор, а про свободу быть собой, даже если это собой быть страшно и странно.